Слуги правосудия - Страница 64

— Я не могу говорить об этом, — сказала Оун и откинулась назад, закрыв глаза скрещенными руками.

На командной палубе сотенный капитан Рубран встретилась с командирами подразделений, пила чай, говорила о режиме работы и отпусках.

— Ты не упомянула сотенного капитана Рубран, — сказала Мианнаи в кают-компании подразделения Вар.

Да. Я прекрасно знала капитана Рубран, каждый ее вздох, каждое движение каждого мускула. Она была моим капитаном пятьдесят шесть лет.

— Я никогда не слышала, чтобы она выражала свое мнение по данному вопросу, — сказала я вполне искренне.

— Никогда? Значит, оно у нее определенно имеется, и она его скрывает.

Это поразило меня своей противоречивостью. Говори, и всем будет ясно, что у тебя есть мнение. Воздержишься от высказываний — и это тем не менее явится доказательством, что у тебя есть мнение. Если бы капитан Рубран сказала: «По правде говоря, у меня нет мнения по этому вопросу», — стало бы это еще одним доказательством, что оно у нее есть?

— Несомненно, она присутствовала, когда остальные это обсуждали, — продолжала Мианнаи. — Какие чувства она испытывала в таких случаях?

— Раздражение, — сказала я через Один Вар. — Нетерпеливость. Иногда — скуку.

— Раздражение, — задумчиво произнесла Мианнаи. — Чем, интересно? — (Я не знала ответа, поэтому ничего не сказала.) — У ее семьи такие связи, что я не уверена, на чьей стороне могут быть ее симпатии. И некоторых из них я не хочу отталкивать, пока не смогу выступить открыто. Я должна быть осторожной с капитаном Рубран. Но так же будет действовать и она.

Она — подразумевая под этим, конечно, себя.

Не было сделано никакой попытки выявить мои симпатии. Возможно — нет, наверняка, — они к делу не относились. А я уже вовсю шла по пути, на который меня поставила другая Мианнаи. Из-за этих нескольких Мианнаи и четырех сегментов Один Вар, размороженных для ее обслуживания, палуба Вар и все палубы между этой и моими двигателями казались еще более пустыми. Сотни тысяч вспомогательных компонентов спали в моих хранилищах, и в течение следующих нескольких лет их уберут и либо складируют, либо уничтожат, так и не разбудив больше. А меня поместят куда-нибудь на орбиту, навсегда. Мои двигатели почти наверняка деактивируют. Или меня полностью уничтожат — хотя ни с кем из нас пока еще так не поступали, и я была почти уверена, что, скорее, всего стану жилищем или ядром небольшой базы.

Не та жизнь, для которой я была построена.

— Нет, я не могу действовать сгоряча с капитаном Рубран. Но твой лейтенант Оун — другое дело. И может, она будет полезна, чтобы раскрыть позицию Оэр.

— Мой лорд, — сказала я ртом одного из сегментов Один Вар, — я просто не понимаю, что происходит. Я чувствовала бы себя гораздо спокойнее, если бы сотенный капитан знала, что вы здесь.

— Тебе не нравится что-то скрывать от своего капитана? — спросила Анаандер, и в ее голос прозвучали горечь и изумление.

— Да, мой лорд. Я буду, разумеется, действовать в точности, как вы мне приказываете. — Мной овладело внезапное ощущение дежавю.

— Конечно. Мне следует кое-что объяснить. — (Чувство дежавю крепло. У меня уже был прежде этот разговор с Лордом Радча, почти при таких же обстоятельствах. «Ты знаешь, что каждый из твоих вспомогательных сегментов вполне способен обладать собственной индивидуальностью», — скажет она дальше.) — Ты знаешь, что каждый из твоих вспомогательных сегментов вполне способен обладать собственной индивидуальностью.

— Да. — Каждое слово знакомо. Такое чувство, будто мы декламируем заученные стихи. Дальше она скажет: «Представь себе, что никак не можешь решить что-то».

— Предстань себе, что некий враг отделил от тебя твою часть.

Не то, что я ожидала. «Что говорят люди, когда такое случается? Они испытывают противоречивые желания. Они не могут сделать выбор».

— Представь себе, что врагу удалось обманом или силой обойти все необходимые доступы. И та часть вернулась к тебе, но она больше не является частью тебя. Но ты этого не осознаешь. Не сразу.

«Ты и я, мы на самом деле можем оказаться не в состоянии сделать выбор, не так ли?»

— Эта мысль внушает сильную тревогу, мой лорд.

— Да, — согласилась Анаандер Мианнаи, которая все это время сидела в кают-компании Вар, обследовала коридоры и комнаты палубы Вар. Наблюдала за лейтенантом Оун, снова оставшейся в одиночестве и несчастной. Просматривала содержимое моего разума на палубе центрального доступа. Или так она думала. — Я не знаю точно, кто это сделал. Подозреваю, что в это вовлечены Пресгер. Они вмешивались в наши дела еще до заключения договора. И после этого. Пятьсот лет назад лучшие хирургические инструменты и восстановители изготавливались в пространстве Радча. Сейчас мы покупаем их у Пресгер. Сначала — только на пограничных базах, но теперь они повсюду. Восемьсот лет назад переводческий отдел был сборищем мелких чиновников, которые оказывали содействие в истолковании информации, полученной за пределами Радча, и улаживали языковые проблемы во время аннексий. Теперь они диктуют политику. И главный среди них — Эмиссар к Пресгер. — В последней фразе прозвучала явная неприязнь. — До заключения договора Пресгер уничтожили несколько кораблей. Сейчас они уничтожают всю цивилизацию Радча.

Расширение, присоединение обходятся очень дорого. Это необходимо — так было с самого начала. Сперва — для того, чтобы окружить сам Радч буферной зоной, которая защищала его от любого нападения или вмешательства. Позже — чтобы защищать тех граждан. И расширять влияние цивилизации. И… — Мианнаи остановилась и раздраженно вздохнула, — платить за предыдущие присоединения. Обеспечивать благосостояние для радчааи в целом.